Странно, но я почти не помню свои первые «шаги» на виндсерфе. Видимо, они не были для организма таким уж шоком — вот и не врезались в память. Мой муж, из-за которого я, собственно, и начала осваивать виндсерфинговые премудрости, говорит, что доска с парусом примирили его с морем — в этой стихии он чувствует себя не очень уверенно. А у меня сразу четко разделились «добрый и злой следователь»: с доской подружиться удалось быстро — родная морская стихия держала ее подо мной так крепко, что я почти сразу смогла уверенно стоять, ходить и даже пританцовывать на доске. А вот парус оказался «злым следователем» - ветер никак не хотел мне помогать или хотя бы не мешать... Именно из-за этой главной движущей силы виндсерфинга я впадала в отчаяние, не могла сделать элементарного поворота, не контролировала скорость. Математически понять, как работает парус, мне не позволял стопроцентно гуманитарный мозг — приходилось все осваивать через физику, мышцами запоминая правильные движения парусом и синяками и ссадинами «помечать» ошибки.
Сейчас мне кажется, что со мной все мучились. Сложно вкладывать теорию виндсерфинга в голову ученицы, которая все понимает только через практику. Может, я слишком критична к себе, но мне кажется, я прогрессировала медленнее других.
Но, видно, есть доля истины в том, что чем сильнее учитель, тем сильнее и ученик. В какой-то судьбоносный момент я решила учиться у Голландца. Сказать по секрету? По-моему, его все побаиваются. Самую малость, чтобы не расслабляться. А я периодически боюсь его до дрожи в коленках — нет, не того, что гуру будет кричать или ругаться; это боязнь не оправдать ожидания, не соответствовать высокому статусу учителя, в конце концов.
На сайте школы где-то написано: «У тех, кто учится у Голландца, просто нет иного выбора, кроме как кататься... и кататься хорошо!». Как-то так. Абсолютная истина! Все свои «не могу, не понимаю, не получается, устала» приходится засунуть куда-нибудь... в рюкзак и оставить на берегу. И кататься, пока не получится так, как того требует перфекционист Голландец.
Объяснять он умеет, как мало кто из его коллег. Никаких пространных рассуждений, никаких расхождений в терминологии, никакого свободного пространства для ошибок — все предельно четко и структурировано. «Вот это руку — сюда, эту — сюда, ногу — вот так... Вот эту голову — так, смотри на меня, двигайся в такт...» И я верю, что когда-нибудь я смогу кататься так же совершенно, как он. Не скоро, наверное, но смогу. И не так совершенно, но хотя бы похоже.
Учиться — всегда не просто. Что-то получается легко и быстро, окрыляя, даря вдохновение и силы для новых подвигов. Что-то — тяжело и долго приходится вымучивать. Но даже когда от усталости выключается мозг, ветер вырывает парус из рук, когда не можешь устоять на доске — все бросить и вернуться к пляжно-овощному отдыху уже невозможно. Выплевываешься на берег, зализываешь раны в чил-ауте, отдыхаешь день или полдня — и снова выходишь на воду. Потому что не кататься уже не возможно.
Виндсерфинг — это даже не драйв и не адреналин, хотя иногда дух захватывает от происходящего. Это просто ощущение жизни, собственной молодости (я видела виндсерферов примерно от десяти до семидесяти лет — они равны в своей внутренней юности) и огромной Свободы. Когда на одном крыле ты почти паришь над водой, вокруг — живое синее море, и оно все твое, и небо, и ветер — только твои, и они — не источник опасности, а союзники. А на берегу — такие же, как ты, прекрасные ветрозависимые люди. Кто-то катается хуже, кто-то лучше, но вы все катаетесь — и вы уже почти родственники.
За все трудности обучения виндсерфинг награждает сполна — ощущением свободы и неповторимой атмосферой. Их не забыть даже за год между короткими виндсерф-трипами. И к ним невозможно не возвращаться вновь и вновь.
Добавьте комментарий